Мезмай

Легенды и были отдаленных предгорий

Заметки нетуриста о Лагонаки

На Кавказе я побывал в разных местах и всегда по делу. Работал в геологической партии в Осетии, ликвидировал последствия землетрясения в Армении, несколько раз водил школьные группы как инструктор по туризму. Горы я люблю и знаю, поэтому принял предложение приехать в Апшеронск в качестве специалиста и оценить туристическую привлекательность этих мест. Так началась моя экспедиция в горы, в историю, в местные нравы.
Лагонаки мне понравились, а в местных жителей и жительниц я влюбился сразу. Привлекло редкое сочетание радушия, юмора, душевной широты, враз увлекло хлебосольство и естественность. После большого города отдыхаешь душой среди спокойных апшеронцев; хочется плакать, когда продавец извиняется, что товар лежит в дальней комнате; посетив поликлинику, библиотеку, школу, хочется немедленно нести туда цветы и шоколадки. Сначала я думал, что апшеронцы все сразу полюбили меня, потом понял, что апшеронцы любят жизнь.
Что бы больше узнать о крае, я начал записывать истории, которые рассказывали мои спутники во время экспедиций. Первые рассказы были о Мезмае, благо Гуамское ущелье это апшеронские ворота на Лагонаки и мои путешествия в горы начались через них.
Я назвал эти рассказы: «Мезмай - последний форпост».
Мезмай это русский Клондайк. Поселок, затерянный в ущельях среди гор, куда идет одна полупроезжая грунтовая дорога. Последний оплот черкесов в войнах с турками и русскими войсками, прибежище Мухаммеда-Амина, наиба Шамиля. Выше поселка перевалы, на которых были остановлены немецкие горные части во время второй мировой войны.
Мезмай заселялся самыми лихими и отчаянными людьми, бежавшими от законов или искавшими одиночества, теми, кто хотел порвать с прошлым. Таких людей раньше называли казаками или черкесами. Коренное население этих мест – абадзехи были столь вольнолюбивы, что не имели князей, формой управления была «военная демократия».
Cоветская власть руками зека пробила скалы для узкоколейки и превратила Мезмай в форпост лесорубов. Вручную валили и сволакивали по склонам вековые стволы.
Дед одного участника экспедиции попал в поселок в тридцатые годы и получил первое задание, как проверку – свалить бук, за который никто не брался. Две недели с утра до темноты он рубил… В том буке оказалось 36 кубов. Такие были люди, такие были буки.
Дядя Коля в Мезмае с 1936 года. Рассказал, как жил сначала в бараке после заключенных, затем на склоне, где сейчас молодой лес, а раньше сплошь стояли дома. Затем, хитро усмехнувшись, поведал совсем фантастическую историю, что в станице Темнолесской живут ссыльные поляки. Их туда Екатерина с самолета сбрасывала. Кто куда упал, тот такую фамилию и получил. Этот упал на пень – Пеньковский, другой – Сикорский…
Я посмеялся шутке старожила, а через день в библиотеке читаю в книге об узкоколейке: «К Мезмаю, небольшой деревушке ссыльных Екатерины II, затерянной в дебрях «теплой Сибири», пробились в 1935 году». Долго мы с Олимпиадой Ивановной, директором краеведческого музея, гадали, как могла Екатерина ссылать поляков к абадзехам, если часть Польши отошла к России в 18 в., а абадзехи оставались турецкими подданными до 19 века. С тем же успехом Петр первый мог сослать эскимосов в Персию… Может кто подскажет, как родилась эта легенда и когда поляки появились в Темнолесской?
Другой дедушка рассказал мне черкесское предание о том, как появилось Гуамское ущелье. Вот эта нартская сказка:
«Среди нартов славился находчивостью и храбростью Саусоруко, был он и увлекательный рассказчик, и веселый тамада, и неутомимый наездник. «Одинокий всадник» - хвалили его нарты. А главными противниками нартов были горные великаны – иныжи, мохнатые, крепкие, как камень, злые, словно лисы в капкане, часто становились они поперек дороги. Никто уже не помнил, сколько длилась та вражда,— год за годом гибли невинные люди, таял скот, горели аулы.
Однажды поехали нарты далеко в горы, а погода испортилась. Выпал снег, завыл ветер. Укрылись нарты в лесу, а огня нет. Где добыть огонь? Но вот за хребтом увидели, поднимается столб дыма. Оставил Саусоруко товарищей и поехал в ту сторону. Подъезжает и видит костер, сложенный из двух, вырванных с корнем, деревьев; у огня иныж спит. Схватил нарт горящую ветку и понес мимо великана, но тут порыв ветра подхватил искры, и одна упала на грудь иныжа. Загорелась густая шерсь. Исполин проснулся и, проведя рукой, потушил пламя.
Увидел иныж нарта и говорит: «Слышал я, есть среди нартов колдун Саусоруко, который любую болезнь излечивает. Я тебя отпущу, если расскажешь, как Саусоруко головную боль прогоняет». «Спускает с самой высокой горы джаншерих прямо на голову. Да где ты в горах джаншерих найдешь», - решил схитрить Саусоруко. А, надо сказать, джаншерих это большое и тяжелое колесо, окованное железом. «Зачем мне джаншерих», - сказал иныж и со всей силы ударил головой по скале. Затряслась гора, и на месте удара осталась глубокая пещера, откуда хлынул пенистый поток.
«Действительно не болит голова, - сказал иныж, - а как Саусоруко лечит чесотку?». «Залезает в кипящий лагуп. Да где ты в горах лагуп найдешь», - отвечает нарт. Лагуп – это большой медный котел. «Зачем мне лагуп!». Вырыл иныж руками в воде яму, подгреб камней, и получилась большая ванна. Затем схватил в каждую руку несколько сосен, вырвал из земли, свалил вокруг и поджег. Залез великан в ванну. Сосны горят, вода кипит, великан почесывается и смеется.
«Теперь скажи, - спрашивает иныж, - как Саусоруко от других болезней избавляется». «Заходит в море и с головой себя камнями и песком засыпает. И сидит так три дня. После этого он никогда не хворает. Но море ты точно в горах не найдешь». «Зачем мне море», - взял иныж меч, ударил по горе и рассек ее надвое. Поток устремился в ущелье, а иныж залез в середину и со всех сторон камни навалил. Сидит три дня, только голова над скалами торчит.
На третий день ударил мороз, ущелье замерзло и сковало великана. Не может иныж пошевелить ни рукой, ни ногой. Подошел Саусоруко, что бы отрубить ему голову, а иныж говорит: «Возьми мой меч, своим не отрубишь». Взял нарт меч великана клещами, из рукояти яд льется. «Видел я, что ты хромой, когда ветку с огнем понес, да забыл что Саусоруко тоже хромец. Перехитрил ты меня, Саусоруко», - заревел иныж. Отрубил нарт великану голову и вернулся к друзьям с огнем.
А на месте состязания Саусоруко с иныжем остались глубокая пещера, водопад, огромная ванна и узкий каньон.»
Вот так образовались Гуамское ущелье, пещера Исиченко и ванна шестиметровка на краю Мезмая.

«Встающий на дыбы единорог»
(Водопады Мезмая)

Поселок Мезмай расположен в просторной лесистой котловине при слиянии рек Курджипс и Мезмай. Лагонакский и Гуамский хребты нависают над поселком зубчатыми стенами. Окрестности Мезмая очень живописны, изобилуют мощными обнажениями, нависающими карнизами скал, узкими ущельями и хрустальными ручьями.
Но одно из главных украшений этих мест – водопады. Далеко ходить не обязательно - в самом поселке можно бродить вдоль реки и любоваться порогами и перекатами. Водопады всегда привлекали людей мощью, свежестью, нескончаемым движением. Недаром говорят, что можно без устали смотреть на бегущую воду. Что бы повторить природные красоты, человек стал делать фонтаны. Например, на Востоке нельзя представить богатый интерьер дворца или мечети без струящейся воды и звука капели. А одним из первых экскурсионных объектов в России с 18в. стал мощный водопад Иматра, куда для потехи публики кидали бревна и тряпичную куклу в рост человека.
Есть водопады камерные, есть величественные, глядя на которые, вспоминаешь строки Николая Гумилева: «И водопад белел во мраке, точно встающий на дыбы единорог». Подобно белому единорогу виден над Мезмаем водопад на Алебастровой балке. Балка настолько круто сбегает в Курджипс, что почти на всем протяжении представляет бесконечный ступенчатый пенистый каскад.
К большинству водопадов водят гостей и туристов, смельчаки купаются, гиды рассказывают легенды и истории, связанные с этими местами. Во время путешествий в окрестностях Мезмая «Экспедиция Фишт» проложила несколько новых маршрутов по каньонам притоков Курджипса и пробила тропы к малопосещаемым живописным водометам. Покоренные красотой падающих потоков и стремясь показать приезжающим как можно больше водопадов-шедевров, одну экспедицию так и назвали «Пещеры и водопады».
Среди наиболее интересных природных объектов два водопада на Чинаревой балке - «Мужская дружба» и «Девичьи слезы». Первый мощно взрезает каменный амфитеатр и гулкой единой струей падает 10 метров, вспенивая овальную ванну у подножия. От водопада всегда дует вниз по каньону сильный ветер с брызгами. Второй водопад начинается каскадом ванн на уступах и, распадаясь на пряди, стекает со скалы хрустальными зигзагами. Два таких разных и красивых водопада, расположенные рядом, были известны абадзехам, жившим в этих горах. Но как появились их названия?
Старожилы рассказывают, что сюда часто приходила молодежь из ближайшего абадзехского аула. Мальчишки купались и играли в обычные игры: разбившись на группы, отнимали шапки или брали пленных. Такие игры готовили подростков к набегам. Иногда, прячась от противника, дети укрывались за струей водопада и, превозмогая холод, отсиживались в воде. Со временем появилась традиция решать споры в водопаде. Схватятся мальчишки, ни один не хочет уступать, тогда становятся под струю и стоят до тех пор, пока один не выдержит.
Однажды поспорили в игре два подростка. Один - здоровый и толстый сын богатого уорка, он не раз побеждал в состязаниях водопадом. Второй – небольшого роста, очень гордый сын князя - пши. Только княжеский дом был далеко, мальчик воспитывался в сакле знаменитого местного охотника. Князь и охотник были аталыками: семья князя породнилась с бедной, но знаменитой своими подвигами семьей охотника. У охотника был сын, парнишка ловкий, смелый, но худущий – кожа да кости, в доме отца только оружие было богатым, даже дичь была не часто – много времени посвящал охотник воспитанию княжеского сына. Мальчики были ровесники, росли вместе и дружили.
Испугался, узнав о споре, сын охотника. Друг его был болезненным и хрупким подростком, а его соперник здоровенным толстяком, и мог заморозить противника в водопаде. А что скажет князь, когда узнает, что его сына не уберег воспитатель? Мальчик уговорил юного пши заменить его в испытании. К водопаду решили идти на следующий день, и вечером пши оседлал коня и поехал к отцу. Всю ночь скакал мальчик в далекий аул и к утру привез другу узелок, где были пасте, баранина, сушеные груши, и, главное, медвежий жир, которым натерли под одеждой кожу сыну охотника.
Началось испытание, два подростка встали под струю водопада. Ни один не хочет уступать. Кожа их посинела, члены одеревенели, дыхание было едва слышно. Много времени прошло, ни разу еще не стояли спорщики так долго под ледяной струей. Но вот сыну уорка свело ноги, и он упал в воду. Мальчики бросились в водопад и вынесли на руках замерзшего победителя - сына охотника. С тех пор этот водопад называют «Мужская дружба».
А соседний - «Девичьи слезы». Почему? Когда дети подрастали, они шли к водопаду с оружием и, стоя в потоке воды, рубили шашками струю, отрабатывая удары и приучая себя к натиску и концентрации. Такая была практика у адыгов – тренировать с оружием на стремнине. Девушки, которые у абадзехов росли вместе с юношами, приходили на верхнюю поляну, собирали травы и ягоды, пели и любовались юными воинами, блестящими клинками среди хрустальных брызг. Когда юноши уходили в поход, девушки собирались одни у водопадов. Песни их становились грустными, и они часто плакали, представляя, что их братья и возлюбленные не вернуться из набега. Так этот водопад и прозвали «Девичьи слезы».

«Абадзехи — самый сильный и воинственный из черкесских племен, занимали горный край, прилегающий к Главному Кавказскому хребту и были расселены по рекам Белой с притоками к Курджипсу и Пшех, Пши-шу, Псекупсу и другим до речки Супс. Земля абадзехов представляла большие затруднения для военных действий: глубокие овраги, покрытые густыми лесами, многочисленные болотистые речки, огромный снеговой горный массив Фишт в Главном хребте — все это служило хорошей защитой от вражеских вторжений; только по долинам рек Пшиша и Псекупса были проложены хорошие конные тропинки через горы, и по ним абадзехи спускались к берегу моря… Абадзехские аулы были очень многочисленные и богатые; во всех столкновениях с русскими войсками абадзехи дрались неустрашимо, храбро и мужественно». Писал участник Кавказской войны полковник Семен Эсадзе

Дворянство у адыгов. На верху феодальной иерархической лестницы у адыгов находились пши - князья, являвшиеся владельцами земли и живущего на ней населения. Пши, как член сельской общины, распоряжался не только своей родовой землей, но и формально общинной, раздавая ее своим вассалам: более мелким, категориям дворян и крестьянам. В 40 - 60 гг. XIX в. князей "пши" в Закубанье было 61. Ниже стояли дворяне трех разрядов – уорки. У адыгов имелось три разряда дворян уорков. Дворяне первого разряда - тлекотлеши (могущественные роды) - в 40-60-х годах среди кубанских адыгов их было более 280 человек, как и князья, владели землями на вотчинном праве, имели свои аулы. Во время походов эти дворяне были обязаны участвовать в них вместе со своими джигитами; оказывали князю личные услуги, сопровождая его также в поездках по стране. Историк Б.А.Трехбратов

Усыновление - аталычество. Аталыком именовалось лицо, взявшее на себя ответственность воспитывать чужого ребенка. По древнему, укоренившемуся в стране обычаю, когда у какого-нибудь начальника рождался сын, то черкес менее благородный, для того, чтобы породниться с отцом новорожденного, похищал с согласия родителей ребенка и честь воспитания ребенка принимал на себя. Семейство новорожденного в этих случаях уже и не вспоминало о ребенке, до тех пор, пока он не достигал семи или восьмилетнего возраста. Характерная черта аталычества заключалась в том, что представители высших сословий отдавали своих детей только лицам, находившимся в подчинении. У западных адыгов воспитателями княжеских детей являлись их вассалы - дворяне. Жена аталыка кормила ребенка грудью, и первое кормление считалось актом молочного усыновления.
С 10 или 12 лет воспитанника учили всему, что делало мужчину истинным адыгом. Аталык обращал особое внимание на то, чтобы его ученик в совершенстве овладел оружием и искусством боя, также воспитанника приводили на собрания, где тот знакомился с общественно-политическими делами аула. Ребенок находился на попечении воспитателя до совершеннолетия (мальчик до 17-18 лет, девочка - до 15-16 лет) по окончанию определенного времени он возвращался к родителям. Историк Б.А.Трехбратов
Вот что писали современники об аталычестве: Джорджио Интериано: "Лишь только сыну знатного исполнится два или три года, его отдают на попечение одному из слуг, и тот ежедневно его возит с собою на коне с маленьким луком в руках и как завидит курицу или другую птицу, а не то свинью или другое животное, то учит его стрелять..." Карл Кох: "...Чтобы стать для воспитанника всем, он (аталык. Авт.) жертвует своей семьей, и в то время как воспитанник бывает хорошо одетым и прекрасно вооруженным, собственные дети воспитателя голодают и бегают в лохмотьях". Жак-Виктор-Эдуард Тебу де Мариньи: "..Подобное воспитание напоминает нам героические времена Греции, и оно пользовалось таким признанием, что татарские ханы в древности посылали своих детей в Черкесию, на выучку к аталыкам".